В ЧЕМ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОСТЬ ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ?

     А. Гронский

 Опубликовано в журнале «Экзистенция: психология и психотерапия», декабрь 2008 г., с. 94-107.

 Положение гештальт-терапии в классификациях методов неоднозначно. Некоторые относят гештальт-терапию к экзистенциальному направлению [2, 3, 4], другие относят к гуманистическому, третьи считают его отдельным направлением, не входящее ни в одну общепринятую категорию. Данная статья отнюдь не ставит целью пересмотреть существующие классификации, а всего лишь проследить развитие экзистенциально-феноменологических идей в рамках гештальт-терапии.

 Несколько фактов из истории

 Как известно из биографических описаний [1, 5, 12], основоположники гештальт-терапии были хорошо знакомы с современной экзистенциальной философией. В частности, на мировоззрение основоположника гештальт-терапии Фрица Перлза повлияли идеи нейрофизиолога Курта Гольдштейна. Под его руководством, Ф.Перлз некоторое время работал ассистентом во Франкфуртском неврологическом институте.  Помимо работы врачом Гольдштейн читал лекции на философские темы, опираясь на труды Хайдеггера. Кроме того, что  Гольдштейн отстаивал холистический взгляд на организм, он также развивал понимание тревоги как экзистенциального факта. Гольдштейн трактовал тревогу как реакцию на угрозу существованию организма.

Жена Перлза Лаура, проживая во Франкфурте, проявляла большой интерес к экзистенциональной философии. Она была лично знакома с Мартином Бубером и Паулем Тиллихом и их лекционным материалом. Позже Лаура Перлз внесла значительный вклад в становление теории гештальт-терапии.

Несмотря на значительный интерес Перлза к экзистенциальной философии, он критически относился к ее существующим школам. Вот как он писал об этом в автобиографической книге «Внутри и вне помойного ведра»: «Несмотря на все антиконституционные и профеноменологические пристрастия, экзистенциальная философия все же не стоит на собственных ногах. <…> Что есть экзистенциализм без протестантизма, без хасидизма, без католицизма? Можете ли вы представить эту философию без опоры на коммунистические идеи, без опоры на язык или без психоанализа? Действительно ли нет возможности такой ориентации, где бытие – факт и средство нашего существования - проявляет себя непосредственно без всяких объяснений, неужели нет способа видения мира без предубеждения какой-либо идеи, но с пониманием предубежденности умозрительности, неужели нет перспективы, где мы не будем удовлетворяться принятием абстракции в качестве целостной картины мира <…>» [7, с. 55].

«Недостаток существующих экзистенциальных философий заключается в том, что им нужна какая-то внешняя под­держка. Экзистенциалисты утверждают, что у них нет кон­цепций, но, если вы присмотритесь повнимательнее к каждому из них в отдельности, вы увидите, что они заим­ствуют свои концепции из других источников. Бубер — из иудаизма, Тиллих — из протестантизма, Сартр — из соци­ализма, Хайдеггер — из языка, Бинсвангер — из психоана­лиза и так далее» [9 , с. 18].

Перлз был знаком и с работами современных экзистенциальных психотерапевтов – Бинсвангера, Франкла и Босса. Можно предположить, что он относился к их теориям также критично, как и к концепциям экзистенциальных философов.

Интересно отметить, что создатели гештальт-терапии задумывали ее именно как одну из форм экзистенциальной психотерапии. Накануне выхода первой книги по гештальт-терапии «Гештальт-терапия: возбуждение и рост человеческой личности» в 1951 г. «нью-йоркская семерка» дебатировала о названии нового метода. Лаура Перлз предложила название «экзистенциальный психоанализ». Однако от данного названия решили отказаться, т.к. в Америке того времени экзистенциализм ассоциировался с именем французского философа и писателя Ж.-П. Сартра, что могло сказаться на коммерческой успешности нового метода. Приставка «гештальт» в словосочетании «гештальт-терапия» появилась достаточно случайно, благодаря ее непонятности, придающей названию оттенок эзотеричности.

Во время своего проживания в США Перлз некоторое время работал совместно с экзистенциальным терапевтом Вильсоном ван Дузеном. В. ван Дузен высоко оценивал работу Перлза. Он писал, что теория и практика экзистенциальной психиатрии нуждается в практике и подходящей технике, и что подход, развиваемый Перлзом, обеспечивает ее.

На своих семинарах в Эсалене в конце 60х гг. Перлз говорил: «Гештальттерапия - <…> это один из типов экзистенциальной терапии: логотерапия Франкла, дазайн-терапия Бинсвангера и гештальт-терапия» [9, с. 17].

Многие гештальт-терапевты разделяют эту мысль. В частности французский гештальт-терапевт Ноэль Салатэ, а вслед за ним и Серж Гингер говорят о том, что гештальт-терапия является «терапевтической ветвью» экзистенциализма» [2, с. 35].

 В чем же экзистенциальность гештальт-терапии?

 Экзистенциальность гештальт-терапии Перлз видел в переходе от позиции «я обладаю» к позиции «я есть». Позиция обладания, с его точки зрения, привносит раскол в целостность существования: «…как только мы говорим, что мы обладаем организмом или, что мы обладаем телом, мы тут же создаем раскол – появляется я, которое обладает телом или организмом. Мы являемся телом, мы являемся кем-то <…>. Так что это вопрос существования, а не обладания» [9, с. 7]. 

Существование в гештальт-подходе рассматривается как процесс. Оно тождественно ничто, или пустоте в восточном понимании этого слова. Это понимание получило отражение как в концепции осознавания, которое находится постоянно в процессе, постоянно течет и изменяется, так и в гештальтистской теории самости. Самость в гештальт-терапии рассматривается не как некая статичная сущность, а как процесс. По определению основоположников гештальт-терапии, самость – это «функция контактирования с актуальной преходящей действительностью» [10, с. 229]. В поздние годы жизни Перлз говорил о себе: «Я чувствую, что я сам ничто, одно лишь действие» [9, с. 62]. В калифорнийский период своего творчества Ф. Перлз  развивал терапевтические концепции, основываясь на понятиях ничто (пустоты), тревоги, ужаса (dread), смерти, аутентичности и неаутентичности существования.

 Следствия для  метода терапевтического исследования

Методом исследования этого «есть» для Перлза являлась феноменология. Он упрекал современные ему школы экзистенциальной философии и психотерапии в том, что они во многом опираются на абстрактные концепции или на морализм, а не на феноменологию.

В своих поздних лекциях Перлз говорил о трех типах философии. Первая — «о чем-то» («эбаутизм»). Это касается традиционных научных объяснений реальности. «Мы говорим и говорим о чем-то и ничего не происходит. В научных объяснениях мы обычно ходим вокруг да около и никогда не касаемся сути дела» [9, с. 17-18]. Вторая философия — «должнизм», или морализм. Третья философия - экзистенциализм. «Экзистенциализм стремится покончить с концепциями и работать с принципом осознавания, с феноменологией» [9, с. 18].

Таким образом, Перлз видел суть экзистенциального подхода в переходе от концепций к переживанию опыта, к самим  феноменам.

Чтобы подчеркнуть феноменологичность своего подхода, Перлз называл гештальт-терапию философией очевидного. Он также говорил, что «гештальт-терапия – это первая экзистенциальная философия, стоящая на собственных ногах» [9, с. 17].

Внимание к непосредственному опыту – одна из основных идей Перлза. Он подчеркивал, что для психотерапевта чрезвычайно важно видеть очевидное, видеть что и как происходит. «Проницательный терапевт может найти уйму материала прямо у себя под носом; нужно только смотреть. К сожалению, это не легко; чтобы смотреть и видеть, терапевт должен быть совершенно «пустым» и непредвзятым» [8, с. 96]. Перлз подчеркивал, что восприятие очевидного чрезвычайно затруднено нашими, верованиями, предубеждениями и т.д. Невротик, с позиции гештальт-подхода – это человек, который не видит очевидного.

Внимание к непосредственному опыту делают необязательными интерпретации психотерапевта. Как писала Лаура Перлз: «Гештальт-терапия – это экзистенциальный, экспериентальный («проживательный») и экспериментальный подход, который основывается на том, что есть, а не на том, что было или будет. Интерпретации не нужны, когда мы работаем с тем, что доступно пациенту и терапевту в актуальном текущем осознании и с чем можно экспериментировать посредством этого всегда возрастающего осознания» [6]. Феноменологический подход в гештальт-терапии реализуется через то, что терапевт с уважением относится как к субъективному опыту клиента, так и к своему личному субъективному опыту. Гештальт-терапевт не вкладывает какого-либо определенного значения в переживания и поведение клиента, в процессе осознавания клиент сам обнаруживает их значение.     

Развитие феноменологического метода в гештальт-терапии основывалось не только на идеях феноменологической философии, но также на открытиях гештальт-психологии и, в какой-то мере на идеях философии дзен-буддизма.

 Особенности использования феноменологического метода в гештальт-терапии

 1. Фокус терапевтического исследования - процесс сознавания

 На наш взгляд, первая особенность касается фокуса исследования. Фокус исследования в гештальт-терапии – это процесс осознавания. Осознавание (awareness) - осведомленность о том, что происходит внутри организма и в его окружающей среде. Осознавание не тождественно интеллектуальному знанию о себе и окружающем мире. Оно включает как переживание  восприятия стимулов внешнего мира, так и внутренних организмических процессов - ощущений, эмоций, а также мыслительной деятельности - идей, образов, воспоминаний и предвосхищений, т.е. охватывает многие уровни. Осознаванием, за исключением его мыслительного слоя, обладают и животные. Сам Перлз считал, что даже неживая материя обладает определенной способностью к осознаванию. Осознавание всегда текуче, оно является процессом, а не состоянием. Феноменологическое поле человека включает все, что доступно для его осознания, - воспоминания, фантазии, мысли и образы (средняя зона, или зона фантазии), текущий сенсорный опыт из среды (внешняя зона) и внутри тела (внутренняя зона, или зона Я). Все части феноменологического поля находятся в постоянном движении. Гештальт-терапия опирается на целостный сенсорный, эмоциональный и когнитивный опыт клиента. Терапевт должен внимательно относиться к тому, какие части опыта осознаются клиентом, а какие не осознаются, т.е. как клиент конструирует собственную реальность.

Однако Перлз считал, что для современного человека важно установление контакта прежде всего со второй и третьей из перечисленных составляющих феноменологического поля (внешней и внутренней зонами). Потому что, как правило, у цивилизованного интеллигентного человека гипертрофировано мышление (средняя зона) в ущерб эмоциям и восприятию внешнего мира. Цель терапевтической работы Перлз видел в «прочистке» средней зоны, т.е. в приведение ее в соответствие с внешней и внутренней реальностью.

Именно осознавание, в противоположность рациональному знанию (сознанию), дает реальную информацию о потребностях организма и об окружающей среде. Психологические проблемы в гештальт-терапии объясняются тем, что подлинное осознавание реальности подменяется концепциями, интеллектуальными и, зачастую, ложными  представлениями о ней. Такие ложные представления заслоняют реальность и затрудняют удовлетворение потребностей организма. Если люди достигают ясного осознавания внутренней и внешней реальности, то они способны самостоятельно разрешить все свои проблемы. Поэтому терапия не ставит своей целью изменение поведения, поведение меняется само по мере роста осознавания.  

Осознавание связано с ответственностью. Чем в большей степени человек осознает реальность, тем в большей степени он способен отвечать за свою жизнь - за свои желания, действия, чувства, говоря словами Перлза, опираться на себя. Т.о. подлинная ответственность не может существовать без осознавания.  

2. Потребность как организующий принцип перцептивного поля

 Гештальт-терапия исходит из того, что сила, которая организует, структурирует наше восприятие – это потребность, или интерес. Эта идея почерпнута Перлзом из гештальт-психологии.

Еще ранними гештальт-психологами было установлено, что человек значимо организует свое восприятие, выделяя  фигуру и фон. Всем известна классическая иллюстрация этого феномена – ваза Эдгара Рубина. Формирование фигуры определяется интересом. Если человек испытывает жажду, то стакан воды будет восприниматься как фигура, даже среди изысканных блюд, которые  станут восприниматься как  фон. Т. о. воспринимаемое явление приобретает значение (смысл) только в определенном контексте. Так в приведенном примере стакан воды приобретает свое значение в контексте того, что человек испытывает жажду. Таким образом, смысл (значение) – это связь между фигурой и фоном (контекстом). Значение создается отношением фигуры, выступившей на передний план, к ее фону. Перлз применил этот вывод гештальт-психологии  к   теории психотерапии: «В соприкосновение с миром нас приводит возникающий гештальт, возникающая потребность, возникающая незаконченная ситуация» [8, с. 221].

 3. Отказ от причинно-следственного мышления

Отказ от поиска причин, объясняющих поведение нашел свое воплощение в гештальтистском принципе «здесь-и-теперь». Впервые Ф. Перлз сформулировал концепцию настоящего измерения времени в середине сороковых годов прошлого столетия в книге «Эго, голод и агрессия» [11]. Способность находится в настоящем он расценивал как свойство сбалансированной личности. Перлз сравнивал настоящее с купе поезда, из которого мы смотрим на удаляющееся прошлое и надвигающееся на нас будущее.

В конце 60х годов, в лекциях калифорнийского периода Перлз говорил: «сейчас – это не шкала, а точка неизвестности, это нулевая точка, это ничто …» [9, с. 44]. В практическом отношении  принцип здесь-и-теперь означает, что актуальное для организма всегда происходит в настоящем, будь то восприятия, чувства, действия, мысли, фантазии о прошлом или будущем, все они находятся в настоящем моменте. Принцип  «здесь и теперь»   отнюдь не означает, что прошлое и будущее всего лишь фантазии, которые не имеют значения, а то, что процесс воспоминания или предвосхищения существует в настоящем: «Сознавание всегда связано с наличным опытом. Мы не можем сознавать в прошлом или в будущем. Мы сознаем воспоминания, мы сознаем предвосхищения или планы на будущее; но мы сознаем их здесь и теперь, как часть процесса сознавания» [8, с. 221]. Использование этого принципа позволяет интенсифицировать процесс осознавания.

Отказываясь от поиска причин поведения и текущих проблем в прошлом, в гештальт-терапии вопросу почему, предпочитаются вопросы что и как, т.к. вопрос, почему ведет к бесконечной цепи объяснений и уводит от актуального опыта.      В отличие от него, вопрос что ориентирован на структуру событий, а вопрос как ориентирован на процесс, на то, как это происходит в настоящем.            

 Практическое применение принципа здесь-и-теперь в гештальт-терапии

 Ф. Перлз подчеркивал, что психотерапевт должен уметь оставаться на поверхности, которую предоставляет ему пациент. Для того чтобы психотерапевт и клиент могли оставаться на феноменологической основе, а не заниматься интерпретациями, Перлз разработал технику, которая получила название «континуум осознавания». Пациенту предлагается говорить о своем опыте, начиная каждую фразу словами «Сейчас я осознаю…» (Now I am aware). Перлз дал красивое объяснение этой фразы [8, с.84-85]:

«Cейчас» поддерживает нас в настоящем времени и напоминает, что только в настоящем возможно какое-либо переживание.

Слово «я» используется как противоядие против слова «оно», т.е. слова, которое порождает отчуждение, и создает у пациента переживание ответственности за чувства, мысли, симптомы.

Глагол-связка “am” – экзистенциальный символ, обращающий внимание пациента на то, что его переживания – часть его бытия.

Слово «осознаю» обеспечивает пациенту ощущение собственных возможностей (чувственных, двигательных, интеллектуальных).

Перлз отмечал, что выполняя это простое упражнение, пациент быстро получает доступ к незавершенным ситуациям прошлого и сталкивается с областями избегаемого опыта, «дырами в личности» (термин был позаимствован Перлзом у В. ван Дузена): «У большинства людей нет ушей. В лучшем случае они слушают абстракции, смысл предложений.  <…> У многих нет глаз. Они проецируют свои глаза. Они всегда чувствуют, что на них смотрят. У других людей нет сердца. У многих нет половых органов. И у очень многих людей нет центра, а без центра вы качаетесь в жизни» [9, с. 87].

Обычно это упражнение быстро активизирует механизмы избегания. Перлз так говорил по этому поводу: «Враг развития - фобия боли, бегство от малейшего страдания… Мы используем этот факт в гештальт-терапии для того, чтобы понять, что континуум осознавания прерывается и вы испытываете страх, как только начинаете чувствовать что-нибудь неприятное. Как только вы начинаете ощущать дискомфорт, вы отводите внимание в сторону» [9, с. 56].

Конечно, в приведенной выше форме, эта техника мало применима в реальном консультировании. Тем не менее, все техники гештальт-терапии направлены только на то, чтобы поддерживать континуум сознавания. В частности, она может принимать форму вопросов. Перлз писал, что для хорошей психотерапии достаточно пяти вопросов: Что ты делаешь? Что ты чувствуешь? Что ты хочешь? Чего ты избегаешь? Чего ты ждешь? По сути, эти вопросы являются переформулированием фразы «Сейчас я осознаю…»

4. Терапевтические отношения

Выше говорилось в основном о феноменологическом опыте клиента. Однако в реальности психотерапия – это диадический процесс. Можно говорить о трех составляющих феноменологического поля в психотерапии:

-         феноменологии клиента;

-         феноменологии терапевта;

-         феноменологии контакта (т.е. того, что происходит между клиентом и терапевтом).

Чтобы процесс исследования состоялся между терапевтом и клиентом должны установиться определенные отношения. Наиболее продуктивной установкой психотерапевта по отношению к клиенту Перлз считал симпатию. Симпатия –  «вовлеченность в поле в целом, сознавание как себя, так и пациента» [8, с. 129]. Перлз противопоставлял симпатию эмпатии и апатии. Он отмечал, что часто идеальным терапевтом считается эмпатик. Однако, если терапевт работает только эмпатически, он лишает поле основного инструмента – своей интуиции и чувствительности к протекающим в пациенте процессам. В эмпатии не может быть истинного контакта, т.к. реальный контакт – это осознавание различий.

Современный  гештальт-терапевт Рик Хикнер [13], развивающий диалогическую психотерапию, более детально разработал теорию отношений терапевта и клиента, основываясь на работах М. Бубера. Он пишет о следующих ключевых моментах отношений:

Присутствие – поворот всей личности по направлению к другому, он влечет за собой поворот от состояния занятости собой, принесение всего себя в «здесь-и-теперь». Это - первый шаг к установлению диалогических отношений. Рик Хикнер подчеркивает, что присутствие в буберовском смысле - это значительно больше того, что обычно понимают под «вниманием» или «присутствием». Это – видение другого в его уникальной инаковости, отличной от меня и любой из моих потребностей. Истинное присутствие сопровождается переживанием удивления от инаковости другого. Я никогда не могу точно предсказать, что этот человек будет делать в тот или иной момент.

Заключение в скобки. Важнейшей составляющей установления диалогических взаимоотношений становится способность психотерапевта максимально устранять, «выносить за скобки» любые свои знания и предположения. Однако устранить их до конца невозможно. Скорее можно достичь осознанности к предположениям, максимально доступной для нашего сознания. Однако понимание того, сколь много предположений остается вне сферы осознанности, должно пробудить скромность и осторожность.

Прослеживание. Прослеживание означает необходимость постоянно, момент за моментом, оставаться с феноменологическим опытом клиента.

Присоединение – опыт «обеих сторон». Это основная составляющая диалога. Бубер отличает его от эмпатии. Под эти словом Бубер подразумевал способность сильно качнуться как на качелях, таким образом, чтобы как бы «залететь» на мгновение в жизнь другого и полностью ощутить себя на его месте, «это сильное раскачивание – требующее максимального растворения самого себя – для попадания в жизнь другого». Терапевту необходимо, насколько это возможно, ощутить, что переживает клиент со своей стороны диалога. Для терапевта такие моменты оказываются опытом отсутствия «я», но в то же время ему необходимо следовать и за своими переживаниями. Присоединение заключается в движении туда и обратно между взглядом «с той стороны» и возвращением к собственному опыту. По Буберу, в состоянии присоединения участник диалога способен без потери ощущения реальности своей деятельности, в то же время пережить общее событие с точки зрения другого.

 Выводы

 В рамках своего подхода Ф. Перлзу удалось развить практическое применение некоторых идей экзистенциализма и феноменологии. Однако, на наш взгляд, едва ли можно сказать, что ему удалось создать новую «экзистенциальную философию, стоящую на собственных ногах» [9, с. 17]. В построении своей теории Перлз, как и авторы, которых он критиковал, не ограничивался данными феноменологии, а привлекал внешние теоретические концепции. Подход Перлза во многом остался естественно-научно и биологически ориентированным. В частности, можно отметить, что одна из главных концепций, лежащей в основе гештальт-теории заключается в том, что главный принцип, регулирующий поведение человека – это поддержание гомеостаза. Биологическое измерение существования человека, судя по его работам, оставалось для него основополагающим.

Перлз отрицал онтологическое значение вины и расценивал ее лишь как спроецированное негодование. Так же Перлз негативно относился к любым долженствованиям и обязательствам. По всей видимости, это было связано с личностными чертами создателя гештальт-терапии.

Тем не менее, на наш взгляд, очень значимым является сделанное Перлзом терапевтическое развитие феноменологии, получившее воплощение в принципе сознавания и связанной с ним практике.

Сформулированные выше тезисы позволяют проследить отличие использования феноменологического метода в гештальт-терапии от его использования в некоторых школах экзистенциальной терапии (здесь мы, прежде всего, имеем в виду подходы развиваемые  Э. ван Дорцен и Э. Спинелли). Отличие, прежде всего, касается фокуса исследования. В то время как в указанных формах экзистенциальной терапии, основной акцент ставится на исследовании мировоззрения, т.е. на когнитивной сфере личности, в гештальт-терапии фокус внимания сосредоточен на целостном опыте, причем особое внимание уделяется непосредственному сенсорному опыту: «Гештальт-терапия требует от пациента, чтобы он в каждый данный момент переживал опыт самого себя настолько полно, насколько он может. Мы просим пациента осознавать свои жесты, свое дыхание, свои эмоции, свой голос, выражение лица, также как и давление своих мыслей» [8, с. 83].

Характеризуя подход развитый Перлзом, Джеральд Кори писал: «Гештальт-терапия экзистенциальна в том, что опирается на здесь-и-сейчас и подчеркивает личный выбор и ответственность, и феноменологична в том, что подчеркивает индивидуальное видение мира, тот вклад, который мы делаем в формирование собственного опыта и переживаний, и в то, как мы организуем наш мир и себя» [3, с. 386].

На наш взгляд, более детальную разработку экзистенциальная проблематика в гештальт-терапии получила значительно позже. Так в Парижской школе Гештальта (EPG) была развита концепция отношений с конечными онтологическими данностями и ее терапевтическое использование. Представитель этой школы Ноэль Салатэ говорит о пяти экзистенциальных принуждениях: конечность, или завершенность, ответственность, одиночество, несовершенство и абсурд. В Ассоциации гештальт-тренеров Лос-Анжелеса (GATLA) центральной концепцией, определяющей стиль терапевтической работы является концепция Я - Ты отношений и Диалога М. Бубера.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Вулф Р.  Исторические корни теории гештальт-терапии.

2. Гингер С., Гингер А. Гештальт – терапия контакта. - Спб.: СпецЛит, 2001. – 288 с.

3. Кори Дж. Гештальт-терапия // ГЕШТАЛЬТ 94: Сборник материалов Московского Гештальт института за 1994 г. – Минск: ИПП Министерства экономики, 1995. – С. 37-45.

4. Кори Дж. Теория и практика группового консультирования. – М.: Изд-во Эксмо, 2003. – 640 с.

5.      Паттерсон С., Уоткинс Э. Гештальт-терапия: Перлз. // Журнал  практической психологии и психоанализа. – март 2004. - №1.

6. Перлз Л. Некоторые аспекты Гештальт-терапии.

7. Перлз Ф. Внутри и вне помойного ведра.  Перлз Ф., Хефферлин Р., Гудмен П. Практикум по гештальттерапии. - Спб.: Изд-во «Петербург-XXI век», 1995. – 448 с.

8.      Перлз Ф.  Гештальт-подход и Свидетель терапии. - М.: Издательство «Либрис», 1996. – 240 с.

9.      Перлз Ф. Гештальт-семинары. Гештальт-терапия дословно. / Пер. с англ. - М.: Институт Общегуманитарных исследований, 1998. – 326 с.

10.  Перлз Ф., Гудмен П. Теория гештальт-терапии.- М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. – 384 с.

11.  Перлз Ф. Эго, голод и агрессия / Пер. с англ. – М.: Смысл, 2005. – С. 119-140

12.  Степанов С. Фриц Перлз // Школьный психолог. – 2000. - № 38.

13.    Хикнер Р. Диалогическая основа.// Российский гештальт (выпуск 3). – Новосибирск: Научно-учебный центр психологии НГУ, 2001. – С. 9-33.

 

 

13.  Хикнер Р. Диалогическая основа.// Российский гештальт (выпуск 3). – Новосибирск: Научно-учебный центр психологии НГУ, 2001. – С. 9-33.

   © Новосибирский Гештальт Центр

 Вернуться к списку публикаций>>